«Вы часто рассказываете о спорах из-за нижних мест в поездах дальнего следования, но такой сюжет, по-моему, еще не звучал. История эта случилась где-то в конце 2000-х, когда я возвращался с юга», — так начинается письмо, которое я недавно получил.

Показалось, что оно заслуживает того, чтобы быть опубликованным целиком. Я лишь немного привел в порядок стиль изложения.

В те годы мне приходилось разрываться между двумя городами — Санкт-Петербургом и Сочи. Часто мотался туда-сюда, и хотя самолеты были уже привычным делом, билеты на них стоили дороже, чем поезд, так что я в основном выбирал железную дорогу. Благодаря тому, что маршруты мои были запланированы заранее, мне почти всегда удавалось взять нижнюю полку — путь был долгим, от полутора до двух суток, и проводить это время на втором ярусе было бы утомительно.

Один раз я добирался с большим количеством вещей, поэтому купил билет в купейный вагон. Устроился удобно, разместил багаж под сиденьем, рядом никого не было — вагон еще только начал заполняться. Спустя пару остановок в купе вошла семья — бабушка, мужчина с ребенком. Как выяснилось, у взрослого и ребенка оказались билеты на верхние места, а у пожилой женщины — на нижнее. Разговорились. Стали вежливо просить, чтобы я уступил нижнее место бабушке с внуком. Я не стал возражать, тем более что им ехать нужно было не слишком долго, примерно часов двенадцать. Единственное, о чем попросил — оставить мои вещи там, где они лежат. Перетаскивать тяжелый багаж наверх я не собирался. Сам без проблем перебрался бы на второй ярус, мне это труда не составляло. Да и стоимость мест тогда, если не ошибаюсь, была одинаковой.

На этом мы вроде бы обо всём договорились. Состав тронулся, я отправился в вагон-ресторан перекусить. Вернувшись минут через сорок, застал удивительную картину — всё купе оказалось заставлено чужими сумками, мои вещи были аккуратно (или не очень) извлечены из-под полки и водружены на мою верхнюю полку. Рядом возился мужчина, тот самый, что был с мальчиком.

Я спросил его, стараясь держаться вежливо, что, собственно, происходит. Ответ был почти беззаботным: мол, раз мне ехать дальше, пусть мои вещи пока полежат наверху, а их багаж разместится внизу — так, дескать, удобнее. И добавил, что потом я как-нибудь сам разберусь и всё расставлю по местам. Он даже не подумал обратно убрать мои чемоданы в рундук, как минимум из элементарной вежливости. Сделать это, видимо, должен был я.

Я старался быть спокойным. Возможно, кто-то другой отреагировал бы грубо или даже физически, но я просто пошел за проводницей. Объяснил ситуацию: вышел поесть, возвращаюсь — вещи тронуты, полка занята, матрас уже кто-то расстилает. Молодая проводница не вмешивалась, но сразу пошла по инструкции. В поезде, к счастью, дежурили сотрудники правоохранительных органов. Спустя пару минут вместе с ней подошли два человека в форме и начальник поезда. Я изложил им суть дела.

Они без лишних слов прошли в купе, объяснили новым пассажирам, что те нарушают порядок, и потребовали вернуть всё на свои места. Полка должна быть освобождена, вещи — положены обратно. В итоге бабушке пришлось подниматься на второй ярус, и я больше уже ничего никому не уступал. Извинений, разумеется, не последовало. Скорее наоборот — они начали смотреть на меня косо, считая, что я «настучал».

Прошло часов двенадцать, семья вышла на своей станции. Освободившиеся места заняли трое: пожилая женщина, молодой человек и девушка. У парня оказался билет на нижнюю полку, у женщин — на верхние. Он тут же великодушно предложил девушке поменяться, но та отказалась — ей, по её словам, нравилось ездить наверху. Бабушка села напротив и сразу начала смотреть на меня с ожиданием — надеялась, что уступлю. Я сказал то же самое, что и в первый раз: могу сам лечь наверху, но вещи остаются внизу, таскать их по вагону не буду.

К этому моменту поезд шел уже второй день. Я вновь отправился перекусить в ресторан, и — что забавно — возвращаюсь в купе, а там, на моём месте, развалился какой-то мужчина. Выяснилось, что бабушка ехала не одна — с сыном. Пока я отсутствовал, она передала ему мою нижнюю полку, а сама ушла в соседний вагон на свободное место в плацкарте, видимо, чтобы его не теснить.

На этот раз мне стало даже весело. Я спокойно попросил проводника снова позвать милиционеров. Те, уже узнавая меня, появились с улыбками. Попросили у мужчины билет, увидели, что он вовсе не купейный, и, разумеется, вежливо, но твердо попросили освободить чужое место.

Начальник поезда, покачивая головой, посоветовал мне больше никому не идти навстречу, добавив: «Хорошие места надо бронировать заранее, и чужое — это чужое». Минут через десять бабушка вернулась, крайне возмущенная, ворчала и с трудом забиралась наверх. До самого конца поездки, кажется, так и не поняла, в чём моя вина.

Зато после прибытия в Москву все они вышли, и до Петербурга я доехал в полном одиночестве. Поезд был тихим, и поездка наконец-то стала по-настоящему приятной.