Эрфурт, древнейший город, раскинувшийся на территории Тюрингии, сегодня служит административным центром этой земли. Однако если перенестись в XII столетие, картина будет совершенно иной — тогда Эрфурт представлял собой один из важнейших торговых узлов всей Германии. Уже в ту пору он стремительно приближался к статусу свободного города, и его жители шаг за шагом отвоевывали независимость у могущественных феодалов, что прежде владели Эрфуртом как личной вотчиной.

Именно здесь, в этом насыщенном историей месте, в середине лета 1184 года, германский король — а не император, стоит подчеркнуть, ведь королевская власть в те времена основывалась не на наследии, а на избрании представителями высших домов Священной Римской империи — решил созвать Хофтаг. Это собрание высшей знати Германии имело полусакральный, но в то же время практический характер: такие встречи, уходившие корнями в дохристианские времена, устраивались по инициативе монарха, когда возникали внутренние конфликты, требовавшие обсуждения и разрешения мирным путем.

Право приглашать участников оставалось за королем, который ориентировался на актуальность и важность фигуры в конкретной ситуации. На сей раз к решению знатного спора приступил молодой Генрих VI из династии Гогенштауфенов, которому в ту пору было всего девятнадцать лет. Он стал королем еще в юности, поскольку его отец, император Фридрих Барбаросса, уже тогда готовил его к восшествию на императорский трон. Рыжеволосый Генрих унаследовал не только амбиции, но и внешность своего отца, получившего прозвище Рыжая Борода.

Причиной столь масштабного съезда стал острый конфликт между двумя влиятельными фигурами. Один из них — Людовик III, известный также под именем Людовик Благочестивый. Он приходился племянником императору Фридриху, а Генриху VI, соответственно, был двоюродным братом. Вторым участником конфликта оказался архиепископ Майнцский Конрад Виттельсбах, человек церковного звания, но при этом происходивший из одного из самых знатных родов Германии. Назначенный на свой пост самим Барбароссой, он стал ключевой фигурой в политике и церковной иерархии.

Суть спора заключалась в правах на определенные территории, ранее принадлежавшие Генриху Льву, могущественному герцогу Баварии и Саксонии. Этот князь в свое время был лишён своих владений и изгнан в результате затяжного конфликта с самим Барбароссой. В 1180 году Конрад начал строительство крепости на спорных землях, что вызвало яростный протест со стороны Людовика. К 1184 году напряжение между ними достигло крайней точки, и только вмешательство короля могло предотвратить военный конфликт.

Эрфурт стал вполне логичным выбором для проведения Хофтага. Город располагался на нейтральной территории, имел крепость, находившуюся под королевским контролем, и до недавнего времени платил налоги архиепископам Майнца, находясь в их феодальной зависимости. Хотя горожане уже почти избавились от этого бремени, память о былом владычестве оставалась живой.

Когда Генрих прибыл в Эрфурт со своей внушительной свитой, он как раз направлялся в сторону Польши. Осознав важность конфликта и возможность продемонстрировать свою силу как арбитра, он решает не откладывать разбирательство и назначает съезд на 26 июля. К этому дню в Эрфурт стеклись самые влиятельные представители германской аристократии, многие из которых прибыли с целыми отрядами слуг и рыцарей. В общей сложности только высших дворян насчитывалось не менее сотни.

Местом собрания был выбран просторный зал на втором этаже собора Святого Петра, вероятно, располагавшийся на территории монастырского комплекса. Его размеры позволяли без труда разместить всех участников. Как и полагается в таких случаях, дворяне явились в полном вооружении, в тяжелых доспехах, что сделало атмосферу еще более торжественной, но и опасной.

Когда обсуждение конфликта уже началось, внезапно произошло нечто совершенно непредвиденное. Прогнившие с годами деревянные перекрытия не выдержали тяжести собравшихся, и пол провалился, увлекая людей вниз. Те, кто находился в зале, пролетели и следующий уровень, оказавшись в нечеловеческой ситуации — прямо в гигантской выгребной яме, наполненной отходами, которые веками скапливались под монастырем. Архитектура того времени предусматривала подобные конструкции — объёмные, рассчитанные на длительное использование. Видимо, удобство тогдашней канализации шло рука об руку с беспечностью к вопросам безопасности.

Трагедия обернулась массовой гибелью. В нечистотах погибли около шестидесяти представителей знатнейших семей. Жизни их многочисленных слуг никто особенно не считал, но и среди них жертвы были неизбежны. Сам король чудом остался в живых. Он сидел в нише, встроенной в стену, и та уцелела в момент обрушения, позволив Генриху не упасть вместе со всеми. Перед ним открылась ужасающая картина — яма, кишащая изуродованными телами и доспехами, наполнявшая воздух зловонием и смертельной тишиной.

Не менее удивительным было и спасение главных спорщиков. Они отошли к окну для личного разговора и в момент падения сумели удержаться, вцепившись в оконные проемы. Позже их сняли с помощью лестниц. Людовик пережил катастрофу, но вскоре отправился в Крестовый поход, где скончался не в бою, а от болезни. Его похоронили по обычаям того времени для умерших в дальних странах — с транспортировкой останков на родину. Конрад также поучаствовал в походе, вернулся живым, но умер по дороге из Венгрии, куда был отправлен по воле Папы Римского.

Некоторые из присутствовавших сумели спастись, зацепившись за оставшиеся конструкции или чудом удержавшись на краю. Однако большинство представителей политической элиты Священной Римской империи нашли смерть в самой унизительной и чудовищной форме, какую только можно себе представить. Сама судьба словно вынесла им приговор, и весь случай напоминал нечто мифическое — суд Божий в прямом смысле.

Среди погибших оказался граф Генрих I из Шварцбурга. Он происходил из рода, чьи корни, как выясняется, тянулись и к восточнославянским князьям. Его бабушка была дочерью князя Ярополка Изяславича, внука Ярослава Мудрого, а значит — наш человек, как говорится. Генрих запомнился не только своим происхождением, но и весьма эксцентричным поступком: в брачную ночь Людовика он украл ценную рукопись из его библиотеки. В ту эпоху это считалось не только актом дерзости, но и проявлением амбиций — некоторые манускрипты стоили целые состояния. Помимо этого, он имел обыкновение произносить клятву, в которой уверял: если нарушит слово, то пусть утонет в нечистотах. Ирония судьбы обернулась буквально исполненной клятвой.

После его смерти, поскольку сыновей у Генриха не было, его наследство отошло брату. Тот, в свою очередь, для улаживания конфликтов с Людовиком вернул похищенную рукопись. Так завершилась трагическая глава истории, в которой смех и ужас слились в одно, оставив потомкам память о гибели почти всей высшей германской знати в нечистотах монастырской выгребной ямы. Несмотря на то, что сегодня в некоторых источниках это описывается как курьез, сложно найти в этой истории что-то смешное. Это было не просто несчастье — это была ужасная, бессмысленная катастрофа.