Иностранцы, впервые попавшие в Россию, зачастую бывают поражены — на улицах и в транспорте слишком много людей с серьезными, порой угрюмыми лицами. Для них непривычно видеть так мало улыбок. Действительно, по сравнению с представителями западных и восточных культур, россияне улыбаются заметно реже. Улыбка, широко принятая в Голливуде, или утончённая, почти маскоподобная вежливость на лицах жителей Китая и Вьетнама, зачастую вызывают у нас недоумение — они чужды русскому восприятию.

Специалисты в области лингвистики и межкультурной коммуникации считают, что сдержанность в проявлении улыбки — важная черта национального поведения русских. На Западе это нередко интерпретируют как грубость, невоспитанность или даже холодное безразличие, но у феномена есть гораздо более глубокие корни. Его истоки — не только в истории с её трагическими вехами и в суровом климате, но и в совершенно иной социальной функции, которую в России выполняет улыбка. Знаменитые исследователи языка И.А. Стернин и Ю.Е. Прохоров подробно описали в своих трудах особенности того, как воспринимается и используется улыбка в российской культуре.

Русская манера улыбаться сильно отличается от того, что считается нормой в других странах. У нас улыбка, как правило, неширокая, ограниченная движением губ, крайне редко с видимыми зубами. Демонстрация обеих челюстей во время улыбки — особенно верхней и нижней — воспринимается в нашей культуре скорее как нечто отталкивающее, вызывающее, и даже вульгарное. Это часто называют оскалом или, иронично, «лошадиной улыбкой». Литература неоднократно обращалась к этому феномену. Горький, к примеру, отмечал, что в Америке первым делом в человеке бросаются в глаза зубы. А старинная русская пословица звучит недвусмысленно: «Скалозубы не бывают любы». Современные сатирики не обошли стороной эту тему: Михаил Жванецкий сравнивал американскую привычку улыбаться с включением в электрическую сеть — настолько неестественной она казалась с точки зрения русского человека.

Если для жителей США или стран Европы улыбка — это прежде всего проявление вежливости, а потому обязательна в общении, то для русских она не несет этой функции. Для западного человека улыбка — это универсальный знак приветствия и дружелюбия, сопровождающий любую нейтральную беседу. В некоторых азиатских странах она также помогает смягчить неприятные сообщения. В мемуарах Ильи Эренбурга, например, упоминается китайский собеседник, сообщивший с улыбкой о смерти жены — эта улыбка несла смысл: «Это моя боль, вам не стоит переживать». В России же такая реакция воспринимается как неуместная, а сама идея «улыбки из вежливости» вызывает скорее настороженность. Нередко она осуждается как лицемерие. Когда говорят, что кто-то «вежливо улыбнулся», в этих словах чаще всего звучит скрытая критика. А «дежурная улыбка» продавца или консультанта зачастую воспринимается как фальшь, за которой скрывается безразличие.

Еще одна характерная черта — нежелание или невозможность улыбаться незнакомцам. В российской культуре улыбка адресована преимущественно тем, кого человек знает лично. Поэтому сотрудник магазина не станет улыбаться покупателю, если не имеет с ним личной связи — это считается естественным. Когда незнакомец в общественном месте вдруг одаривает вас улыбкой, первая мысль у русского — «Почему он это сделал? Мы знакомы?» Улыбка воспринимается как приглашение к общению, как сигнал к началу разговора. Если человек не готов к этому, он, скорее всего, проигнорирует жест и просто отвернется. В ситуациях, когда в США принято при случайной встрече глазами улыбнуться, россияне чаще всего предпочитают просто отвести взгляд.

Немаловажный аспект — профессиональная улыбка. В нашей стране она почти не прижилась. В отличие от западной традиции, где улыбающийся официант или продавец — норма, российская культура не одобряет проявление эмоций во время исполнения служебных обязанностей. Считалось, что работник может быть вежливым, но при этом сдержанным. Эта традиция сохраняется до сих пор. Многие считают, что профессиональная улыбка выглядит как маска, за которой скрываются холод и отстраненность. В то время как в Японии или США детей с раннего возраста приучают к социальным улыбкам, в российской семье ребенок чаще слышит: «Не улыбайся попусту, веди себя серьёзно, особенно в школе».

Русская улыбка должна исходить изнутри, быть отражением реального эмоционального состояния. Только тогда она воспринимается как настоящая. Если человек улыбается без причины, это вызывает настороженность. Подобное поведение может расцениваться как признак легкомыслия, неискренности или даже глупости. Это подтверждается многими пословицами, среди которых, например: «Что в сердце, то и на лице», или «Смех без причины — признак дурачины». Тогда как в других культурах внешняя приветливость и постоянная улыбка считаются нормой, у нас чрезмерная жизнерадостность может быть воспринята как странность, а иногда и как провокация. Особенно если улыбается мужчина без причины или женщина в неподходящем контексте — это может вызывать недоумение или даже раздражение.

Для русского человека важно, чтобы улыбка была уместной и соответствовала моменту. Воспитание и культура подсказывают: всему свое время. Если кто-то переживает трудный период, болеет, сталкивается с бедой, выражать позитивные эмоции рядом с ним считается неуместным. Окружающие как бы молча говорят себе: «Сейчас не до улыбок». В школьной среде это особенно заметно — дети часто слышат от учителей: «Улыбаться будешь потом, а сейчас дело делай». Жизнерадостность должна быть уместной, а не демонстративной.

Истоки такого отношения к улыбке скрываются в глубине духовной традиции русского народа. Исследователь Е.И. Волкова считает, что значительное влияние на формирование национального отношения к смеху и улыбке оказала православная культура. Святые отцы первых веков христианства с подозрением относились к смеху, считая его ловушкой, расставленной дьяволом. Веселье считалось порой недостойным, в то время как слезы — особенно слезы покаяния и сострадания — высоко ценились. Это отражается и в литературной традиции. В русском фольклоре важнейшее место занимает жанр плача, начиная с образа Ярославны из «Слова о полку Игореве» и заканчивая поэтикой Некрасова, где стон народа становится песней.

Мыслитель Николай Бердяев в своём знаменитом труде «Судьба России» указывал на связь русского мироощущения с бескрайними просторами и суровой природой страны. По его мнению, душа русского человека «растворяется» в этой безграничности, теряя чёткие формы и обретая особую глубину и созерцательность. С его точки зрения, стремление внутрь, к размышлению, к тишине — естественная реакция на эти условия. И именно это внутреннее сосредоточение стало важной частью национального характера, в котором открытая радость и внешнее проявление счастья не получили широкого распространения.

Несмотря на всю сдержанность в вопросе улыбки, лингвисты утверждают: русские вовсе не унылый народ. Вопреки внешней строгости, в нас живёт и юмор, и теплота, и умение смеяться — хотя порой это «смех сквозь слёзы», о котором писал Гоголь. И, возможно, именно в этом парадоксе — когда за внешней серьезностью скрывается душевная щедрость и глубина — и кроется подлинное очарование русской души.