В самом сердце Великого Новгорода, прямо под открытым небом, раскинулся удивительный музей старинной деревянной архитектуры под названием «Витославлицы». Этот музей занимает обширную территорию и представляет собой настоящий живой памятник истории, где сохранились постройки, датированные еще XV-XVI веками. Гуляя по этому месту, как будто переносишься в прошлое: здесь стоят крестьянские избы, старинные церкви и часовни, большинство из которых чудом дожили до наших дней практически в первозданном виде.

Несмотря на то что время не щадит даже камень, а уж дерево тем более, эти здания прошли сквозь века. Конечно, за четыре сотни лет древесина подвергалась разрушению, и отдельные элементы были отреставрированы: где-то заменены бревна, где-то обновлены части конструкций. Но стоит только задуматься, что этим сооружениям порой по 300-400 лет, — и понимаешь, насколько это поистине удивительно.

Смотришь на эти дома и не перестаешь поражаться: как же они могли простоять столько времени? В наше время считается, что срок службы дерева — около ста лет, и то только при условии регулярной обработки и ухода. А современные дома из бруса, согласно стандартным договорным гарантиям, рассчитаны всего на двадцать лет службы. Более того, такие постройки требуют постоянной защиты от грибка, вредителей и влаги с помощью специальных химических средств. А вот старинные избы стоят и поныне, словно назло времени и погоде. И всё это благодаря не просто плотницкому мастерству, а особым знаниям, которые передавались из поколения в поколение.

Об этом мне поведал пожилой мастер, работающий в музее. Он не просто наблюдает за этими домами, но сам участвует в их реставрации, разбирая конструкции, собирая снова, и тем самым прекрасно понимая, в чём заключаются секреты их живучести.

Первое, на что он обратил внимание — это сезон заготовки древесины. Оказывается, наши предки заготавливали лес только зимой. Причина тому проста: в холодное время года в деревьях прекращается движение сока, влага практически отсутствует, и поры древесины остаются закрытыми. Это придавало прочности и устойчивости к гниению. Но важна была не только сезонность. Деревья выбирались не случайным образом — каждое простукивали, прислушивались к звуку. Если звук был чистым, звонким, словно от струны, — дерево рубили. Если же оно отзывалось глухо, оставляли расти дальше. Иными словами, брали только зрелый, качественный лес, а не валили всё подряд, как это часто делается сегодня.

Значение имел и сам способ обработки древесины. Проблемные участки — это места спила и соединений. Именно через торцы и чаши чаще всего начинается гниение. Сегодня многие используют пилы, после которых на спиле остаются разлохмаченные волокна, усиливающие впитывание влаги. А раньше торцы обрабатывались исключительно топором. Более того, после основной обработки места срезов дополнительно уплотнялись обухом — так волокна как бы закрывались, не давая воде проникать внутрь. Этот простой, но эффективный способ был залогом долговечности конструкции. Удивительно, но сейчас его почти никто не применяет.

Еще одна деталь, на которую раньше обращали особое внимание — это выбор материала для нижних венцов. Эти элементы находились ближе всего к земле и, соответственно, больше всего страдали от влаги и разрушения. Именно поэтому на них шли самые лучшие бревна. В идеале — те, что имели витой ствол. Такая древесина считалась исключительно прочной и устойчива к внешним воздействиям. Но поскольку встретить витое дерево — большая редкость, предпочтение также отдавали соснам, росшим вблизи воды, особенно в болотистых местах. Там деревья растут крайне медленно, и на то, чтобы достигнуть толщины хотя бы в 25 см, уходило до двух столетий. Но результат того стоил — эти бревна получались невероятно плотными, тяжелыми и практически не поддающимися гниению.

Кроме этого, некоторые мастера прибегали к дополнительной защите древесины — например, обрабатывали её смолой или дёгтем, иногда даже обжигали в соломе. Но такие методы требовали немалых трудозатрат, и при хорошем выборе леса и без них сруб служил столетиями. Главный секрет, как оказалось, заключался вовсе не в чудо-химии, а в умении наблюдать, чувствовать материал и работать с ним грамотно, по науке и с уважением.