В 1751 году Мавра Анисьева обратилась с жалобой в Тобольскую епархию, заявив, что неспособна исполнять супружеские обязанности. Ей уже исполнилось пятьдесят, а муж был вдвое моложе. Эта разница в возрасте вызвала немалое удивление у представителей епархии, которые гадали, как такое могло произойти. Однако подобные случаи не были редкостью.

В императорской семье Романовых обычно старались сочетать браком ровесников, а служивые люди зачастую женились на молодых девушках, поскольку выходили в отставку уже пожилыми. Однако крестьяне иногда выбирали иной путь: считалось, что союз молодого жениха и старшей невесты был более выгодным.

Бытует мнение, что крестьянские семьи всегда были многодетными, но такие примеры, как у крестьянина Федора Васильева с его 69 детьми, скорее исключение. Дети в XVIII веке часто умирали, поэтому из десяти-двенадцати рожденных выживали лишь трое-четверо. В таких семьях старшая дочь могла уже иметь собственных детей, а у матери появлялся младенец, которого нередко называли последышем. Именно в такие периоды хозяйство оказывалось особенно уязвимым: старшие дети расходились по своим домам, а младшие были еще слишком малы, чтобы помогать. Семьям приходилось искать выход.

Нанимать работников для простого крестьянина было дорого и сложно, поэтому появлялась идея неравных браков. Молодых мальчиков женили на взрослых женщинах, которые могли сразу включиться в работу. Церковь допускала венчание юношей с 14-15 лет, а иногда возрастные ограничения обходили через договоренности со священником. Такие союзы становились спасением для нуждающихся хозяйств.

Женщины, оставшиеся без мужей или не вышедшие замуж вовремя, становились идеальными кандидатками. Часто отцы таких женщин пытались найти им партнера, распространяя информацию о наличии «товара», как тогда говорили. Для старых дев это был шанс обрести социальное положение и избежать насмешек, ведь их статус в обществе был тяжким. Общественные предрассудки нередко превращали их в изгоев, которым отказывали даже в участии в общинных обрядах.

Мавра Анисьева, не имея приданого и будучи уже в возрасте, стала женой юного Тимофея Анисьева. Свадьба прошла скромно, и вскоре женщина переехала в дом мужа, зная, что предстоит отрабатывать свое место. Подростка-жениха такой брак превращал скорее в номинального супруга, а взрослую жену – в полноценную хозяйку. Нередко, по словам этнографа А. Я. Ефименко, такие жены фактически становились партнершами свекров или исполняли обязанности в доме, когда законная супруга хозяина была больна или умерла.

Эти практики шокировали иностранцев, таких как сербский дворянин Савва Текели, который с изумлением узнал, что молодой извозчик, с которым он беседовал, был женат на сорокалетней вдове. Такие браки были практичными, но в долгосрочной перспективе создавали проблемы. Жена старела, а муж вступал в зрелый возраст, как это произошло с Маврой. Устав от подобной жизни, она обратилась в епархию, и ее просьбу удовлетворили, разорвав брак.

Этот случай наглядно показал, что в крестьянской жизни нередко на первый план выходила практичность. Мавра, оставшись без мужа, отправилась в монастырь, а Тимофей вскоре вступил в новый союз. Для всех это стало удобным решением, и жизнь продолжилась, словно ничего и не было.

Интересным фактом является то, что такие неравные браки, когда женщины старше своих мужей, в определенные периоды истории были не только способом обеспечить хозяйство, но и частью более широкой социальной практики. В XIX веке, например, в некоторых районах России существовала традиция "молодоженов-работников", когда возрастная разница между супругами могла достигать десятков лет, а сам брак был, по сути, формальностью для того, чтобы взрослые женщины выполняли тяжелую физическую работу в крестьянском хозяйстве. В таких браках женщины часто занимали более значимую роль в управлении домом, несмотря на свою официальную подчиненность мужу. И, что интересно, в ряде случаев именно такие союзы становились основой для формирования устойчивых и успешных крестьянских хозяйств, несмотря на общественные стереотипы.