Коронавирус и стремительное расширение цифрового пространства уже начали трансформировать привычный уклад труда, но настоящие перемены ещё впереди. Особенно ощутимо это скажется на положении людей среднего класса. Традиционное представление о стабильной работе, как о чем-то незыблемом, уходит в прошлое и вскоре может вовсе исчезнуть.

Ещё в середине 1980-х годов американский мыслитель и писатель Джон Нейсбит высказывал идею о том, что централизованные структуры управления будут уступать место сетевым моделям. Но тогда он едва ли мог представить себе, что под этими сетями будут подразумеваться именно цифровые технологии. В течение многих лет такой переход сдерживался отсутствием подходящих технических решений. Мир нуждался в дешёвых, масштабируемых и надёжных средствах объединения людей, которые появились лишь в начале 2010-х годов. Однако даже после появления этих инструментов оставалось мощное психологическое сопротивление: сохранялась вера в необходимость прямого наблюдения за процессами и сотрудниками, как обязательного условия эффективности.

Пандемия разрушила этот устаревший подход. Повсеместный переход на удалённую работу вызвал настоящий всплеск интереса к тому, как организовывать и отслеживать труд вне офиса. Но по завершении этой глобальной перетрубации, скорее всего, выяснится: куда важнее не контроль как таковой, а конечный результат, который приносит работа человека, находящегося в сетевом окружении.

Как и в любом крупном социальном сдвиге, грядущая трансформация трудовых отношений принесёт не только возможности, но и потери. Те, кто сумеет вписаться в гибкую систему без жёсткой иерархии, смогут использовать эти перемены себе во благо. Особым преимуществом станет умение приносить ощутимую пользу вне рамок традиционной офисной рутины, без необходимости ежедневно подтверждать верность корпоративным правилам своим присутствием за рабочим столом. Качество жизни при этом может восприниматься по-разному. Люди, привыкшие к живому взаимодействию и подзарядке от общения, будут страдать от недостатка социальных контактов. Зато те, кому комфортнее работать в одиночку и кто ценит тишину и самофокус, вероятно, почувствуют себя как никогда гармонично, даже если объём задач возрастёт.

На первых порах, впрочем, ощутимое число работников окажется не у дел. Под угрозой исчезновения окажется слой управленцев, особенно среди тех, кто занимал должности среднего и младшего звена. Также начнёт сокращаться спрос на специалистов с неполной квалификацией в традиционных отраслях.

Одновременно вырастет потребность в низкооплачиваемом труде без особых перспектив. Такие профессии, как доставка и выполнение вспомогательных задач, вновь обретут массовость — хотя ещё совсем недавно они воспринимались как реликт прошлого, уходящего в индустриальную эпоху начала прошлого века. Эти рабочие места не дадут ни финансовой стабильности, ни ощущения личной значимости.

Таким образом, в обозримом будущем многие высококвалифицированные специалисты могут столкнуться с отсутствием спроса на свои знания. В экономически развитых странах выходом станет внедрение механизмов перераспределения доходов — таких, как система базового дохода. Эта идея зародилась ещё в середине XX века, когда её высказывал экономист Джон Гэлбрейт. Ближе к нашему времени Финляндия решила испытать эту модель на практике, предоставив двум тысячам граждан без работы ежемесячную фиксированную сумму в течение двух лет. Люди ощущали себя увереннее, но стабильное пособие не помогло им вернуться на рынок труда.

Гораздо сложнее окажется положение в странах со средним уровнем достатка — таких, как Россия, Бразилия или Китай. Там численность офисного персонала велика, а ресурсы на долгосрочную поддержку неработающих граждан ограничены. Этот дисбаланс ставит перед обществами вызов: как сохранить устойчивость, если прежняя структура занятости больше не работает? Придётся заново осмысливать общественные договоры, на которых строилась социальная система последних десятилетий.

Средний класс, некогда ставший символом экономического роста и стабильности XX века, теперь оказался в наиболее уязвимой позиции. Его благосостояние сокращается уже не первое десятилетие, а в условиях цифровой трансформации это падение может ускориться. В социальном и политическом плане это чревато глубинными потрясениями. Именно поэтому государства с развитой экономикой, скорее всего, будут активно искать пути преодоления этого кризиса. Поддержка будет заключаться не только в прямом финансировании — важно будет предоставить людям новые способы почувствовать свою значимость и реализовать потенциал в изменённой реальности.

Термин «работа» в привычном смысле начнёт терять свою актуальность. На смену постоянной занятости приходит гибкий формат, в котором главное — участие в конкретных проектах, выполнение временных задач с перерывами между ними. То, что раньше считалось личным или общественным делом, — уход за близкими, волонтёрская деятельность, воспитание детей — теперь может рассматриваться как важный элемент продуктивности. Показатели безработицы, к которым мы привыкли, уже не смогут полноценно отражать состояние общества. Все больше людей будут вовлечены в эпизодическую или частичную занятость, сохраняя при этом определённый уровень вовлечённости на протяжении всей жизни.

Такое положение вещей сделает устаревшими традиционные корпоративные формы с их строгими вертикалями, ограниченными физическими рамками и непрозрачными структурами. Им на смену придут организации, построенные на открытом взаимодействии, где сотрудники объединены не формальным регламентом, а общей целью и разнообразными профессиональными навыками. Это потребует появления новых платформ и технологических решений, обеспечивающих эффективное и безопасное удалённое сотрудничество между командами.

Одним из главных вызовов станет нехватка специалистов, способных работать на стыке разных дисциплин. Будут особенно цениться люди, которые одновременно разбираются в человеческом поведении и технологиях — например, в анализе данных. При этом те, кто привык к узкой специализации и действует в рамках строго определённых функций, рискуют быть вытесненными алгоритмами и автоматизированными системами. Это особенно тревожно, учитывая, что именно такие специалисты сегодня преобладают в большинстве бизнес-структур.

Найти подходящую форму занятости для огромного числа бывших офисных работников станет непростой задачей. Как это отразится на экономическом росте — вопрос открытый. Прямой зависимости между этими переменами и увеличением ВВП предсказать нельзя: факторов слишком много. Однако в случае, если новая модель действительно улучшит качество жизни, западные страны смогут упрочить свои позиции в глобальной конкуренции за человеческий капитал, продолжая привлекать талантливую молодежь из разных регионов.

Ситуация в России остаётся неоднозначной. Многие организации продолжают считать личный контроль и безопасность главными приоритетами, стараясь сохранить привычные рамки офисной структуры. Однако такая консервативная стратегия может обернуться снижением конкурентоспособности в мире, где гибкость и качество трудовой среды становятся определяющими факторами. Чтобы удержать сильных специалистов и не потерять позиции на международной арене, потребуется переосмысление подходов к работе и жизни в целом.