Несмотря на мою любовь к классическому кинематографу, некоторые сцены, особенно романтические, вызывают невыносимое чувство неловкости. Это особенно касается эпизодов, в которых одинокие женщины предстают перед зрителем как отчаявшиеся, покинутые и несчастные. Они готовы ухватиться за любую возможность создать хотя бы иллюзию семейного уюта. Наверняка многие сразу вспомнят культовые моменты: неудачное свидание Кати Тихомировой с женатым мужчиной, чей дом превращается в арену для визита тещи, или смущающие попытки Ольги Рыжовой обратить на себя внимание Самохвалова, завершившиеся всеобщим осуждением коллег. Однако моя личная подборка сцен, вызывающих искреннее чувство стыда и физический дискомфорт, выглядит иначе.

Например, в фильме «Зимняя Вишня» (1985) есть эпизод с неуклюжим ужином. Героиня, тщательно подготовившись, накрывает стол, надевает нарядное платье, но ее спутник даже не удосуживается сменить домашние тапочки. Этот момент до боли передает всю безысходность положения женщины, вынужденной демонстрировать себя в роли идеальной хозяйки перед мужчиной, который оценивает ее, как товар на рынке. В детстве, случайно увидев этот отрывок, я ощутила всепоглощающее чувство стыда и беспомощности. Самой героине было бы куда лучше провести этот вечер в одиночестве, без необходимости проходить это унизительное испытание, не имеющее ничего общего с настоящими чувствами.

Еще одна сцена, вызывающая глубокое сочувствие, присутствует в фильме «Сладкая женщина» (1976). Эта картина снята по книге Ирины Велимбовской, и, если в литературном первоисточнике героиня предстает более сложной и глубокой личностью, то в экранизации ее образ упростили до стереотипного. Тем не менее, момент, когда в день своего праздника она приходит к любимому человеку и сталкивается не с теплом, а с насмешкой и унижением, пробирает до мурашек. 

Вместо поздравлений она слышит холодные и язвительные слова, ощущая себя не любимой женщиной, а объектом мести, мишенью для накопившейся злобы. В книге эта сцена описана еще более трагично: героиня убегает прочь, но ее боль оказывается не только душевной, но и физической. Возникает вопрос: почему с детства ей никто не объяснил, что такое отношение недопустимо? Ведь ее избранник не сложная, глубокомысленная личность, а хищник, использующий ее слабость себе во благо.

Третья сцена, которая запомнилась мне своим удручающим реализмом, — эпизод из фильма «Молодая жена» (1978). В центре сюжета – женщина, которая выходит замуж не по любви, а чтобы отомстить другому мужчине. При этом рядом с героем остается его давняя подруга, Томочка, обреченная на роль слушателя и жилетки для утешения. Постепенно ей становится ясно, что никакой другой роли в его жизни для нее не предусмотрено. Даже близость между ними оказывается невозможной, ведь он попросту не испытывает к ней чувств.

Несмотря на это, уходя, она произносит фразу, наполненную горьким смирением: «Нужна буду – приходи». Её прощание сопровождается слезами, но главное в этом моменте — осознание ненужности и незначительности в глазах любимого человека. Возможно, единственное, что стоило бы изменить в этом эпизоде, — убрать готовность женщины оставаться в доступе для того, кто ее не ценит. Уходя, важно оставить позади не только ситуацию, но и самого человека, без оглядки.

Разумеется, такие сцены создавались не для того, чтобы их копировали в жизни. Это своего рода предупреждения, примеры того, каким не должно быть отношение к себе и как важно не ставить чужие чувства выше собственного достоинства. Однако печально осознавать, что таких примеров в кинематографе огромное количество, и женщины, словно губки, впитывали их, превращая в норму то, что никогда ею быть не должно.